Их нет и быть не могло

Их нет и быть не могло

В 1889 году французский консул в Гонконге давал бал. На бал прибыл и английский губернатор, хотя отношения Франции с Англией были крайне натянуты - их колониальные владения в Азии граничили, границы были спорны, и пограничные дозоры сталкивались на берегах безымянных горных рек. Но в тот жаркий день английский губернатор приехал к французскому консулу, потому что ему хотелось разрешить тайну, связанную с одним из гостей консула - королем Седанга Мари Первым, по слухам, бывшим французским подданным. Губернатора интриговало то, что ни в одном атласе это королевство не значилось, хотя всего за два дня до бала некий немецкий торговец похвастался перед губернатором только что полученным Королевским орденом Седанга - крестом под золотой королевской короной, в центре которого был расположен сложный герб, а вокруг медальона помещена латинская надпись: "Мари Король Седанга". Орден был прикреплен к оранжевой с серебряными краями плечевой ленте, а на груди сияла серебряная звезда. Орден смущал реальностью. Его можно было потрогать. Он казался таким же настоящим, как ордена Великобритании.

Король опоздал. Он пришел, когда все уже собрались и поминутно оглядывались на дверь - а вдруг это шутка, розыгрыш молодых чиновников? Вдруг двери распахнулись, и в зал быстро вошел высокий, худой, до красноты загоревший европеец в костюме короля из провинциальной оперетты. Необъятные белые штаны с голубыми лампасами были подвязаны широким золотым шарфом, за шарф заткнута сабля. На плечи накинут расшитый блестками красный жилет, на голове - пробковый шлем с короной и тремя звездами спереди. Лакей объявил:

- Его величество, король Седанга Мари Первый!

...За год до описываемых событий Шарль-Луи-Мари-Давид де Майрена, любивший представляться случайным знакомым как граф де Рей, сел на мель в Сайгоне. Денег не было, связей тоже, графский титул в этом мире колониальных чиновников и изжеванных лихорадкой офицеров никто не принимал всерьез. Вдруг Майрена узнал, что на север Индокитая, в места, лишь недавно формально присоединенные к Французской империи, куда по причине их недоступности не проник еще ни один французский чиновник, отправляются миссионеры-иезуиты. Тогда Майрена пробился к военному губернатору Сайгона и смог как-то убедить его, что располагает сведениями о том, что в эти горные джунгли проникли немецкие агенты. Найти и разоблачить их сможет лишь он, Майрена. Так получилось, что Майрена в компании с миссионерами отправился в северные горы.

Опасаясь за свое здоровье в этих диких местах, Майрена захватил с собой шкатулку с лекарствами. Когда экспедиция добралась до владений племени седанг, он смог вылечить вождя племени. Миссионеры вскоре пошли дальше, а Майрена остался у седангов, вошел в доверие к вождю, приобрел авторитет среди лесных охотников тем, что знал несколько фокусов и был знаком с началами химии, женился на дочери вождя, принял ислам и смог убедить своих новых друзей в том, что их вольной жизни грозит опасность: не сегодня завтра сюда доберутся французские военные и чиновники. И единственно, кто может охранить обычаи и свободу племени, - это он, Майрена.

Когда через некоторое время в деревне собрались встревоженные слухами о приближении французов вожди соседних племен, он уговорил их избрать себя верховным вождем, собрал налоги и отправился в Гонконг, где его никто не знал.

Там он надеялся договориться с французским послом, о том чтобы Франция объявила протекторат над Седангом, признав Майрену тамошним королем, а пока суд да дело, заказал себе костюмы, нашел ювелира, который сделал ему несколько знаков "королевского" ордена, а также заказал в Париже серию почтовых марок королевства.

Французский консул в Гонконге связался с губернатором Сайгона, истинная личность короля Мари была установлена, и ему отказали в признании. Но король не унывал. Он собрал кое-какие деньги у немецких и английских торговцев, соблазненных будущими выгодами от торговли с новоиспеченным королевством, и уехал в Париж. Там он вращался в свете, заводил знакомства, а заодно учредил еще два ордена, решив, что настоящему королевству единственным орденом не обойтись. Второй орден Майрены назывался орденом Заслуг, выдавался в пяти степенях всем желающим - за небольшую мзду и изъявления преданности королевскому дому. Знак его представлял собой синий мальтийский крест. Наконец, видимо готовясь к боям, Майрена учредил и военный орден св. Маргариты четырех классов, синий крест которого внешне похож на знак ордена Почетного легиона.

На этом бурную деятельность по созданию наград Майрена был вынужден прекратить. Пора было покидать Париж. Во-первых, он уже примелькался в салонах и его перестали принимать всерьез, во-вторых, французское правительство узнало, что он пытался через английское посольство предложить свое королевство Англии, что было уж совершенно непростительно. Майрена бежал в Германию, где безуспешно старался всучить королевство кайзеру, затем в Бельгию. Там он нашел нескольких простаков, согласившихся сопровождать его в Седанг для насаждения искусства, культуры, науки и создания грозной армии.

Когда король и его увешанный орденами двор остановились на пути в Седанг в Сингапуре, вся эта камарилья была задержана английскими властями, не желавшими конфликтов с Францией из-за мелкого авантюриста. С горя Майрена через несколько недель умер и был похоронен в малайской деревушке Тиоман.

Памятью об этой эпопее остались лишь очень редко теперь встречающиеся ордена и почтовые марки королевства Седанг. С некоторым опозданием торговцы марками пустили весь небольшой тираж в продажу, даже изготовив почтовый штемпель с надписью "Пелле-Анна", как на свою ответственность назвали несуществующую столицу несуществовавшего королевства. Коллекционеры марок старались прочесть слова на штемпеле, не зная, что отличительной чертой этого королевства было то, что читать и писать в нем умел лишь один человек - его король.

Майрене не удалось создать свою маленькую империю. Но это не означает, что другие были столь же невезучи. Ведь удалось же захватить Саравак и стать белыми раджами семье Бруков. Правда, они не догадались оставить след в фалеристике, хотя свои марки выпускали.

В истории фалеристики авантюра короля Мари не уникальна. Существует немало наград, которых не было и быть не могло. Это награды несуществующих государств или награды, отчеканенные к событию, которое не состоялось. Бывали награды, придуманные шутки ради или в результате ошибки, подобно тому как на географических картах когда-то было немало островов, рожденных воображением картографов или фантазией капитанов. Эти курьезы фалеристики порой рассказывают об истории своего времени не меньше, чем награды настоящие, состоявшиеся.

Первым кавалером первого русского ордена был адмирал Головин, вторым стал гетман Украины Мазепа, награжденный орденом Андрея Первозванного за войны с крымскими татарами даже раньше, чем сам Петр I. Когда же Петру стало известно, что гетман предал его, государь разгневался. И потому, что своим предательством Мазепа открыл южный фронт и поставил в тяжелое положение русскую армию, и потому, что Петр высоко ценил свой орден и воспринял измену орденского кавалера особенно тяжело. И месть Петра приняла своеобразную форму.

Через две недели после Полтавской битвы, когда разгромленные Мазепа и Карл XII бежали от русских войск, светлейший князь Меншиков по поручению Петра написал президенту подчиненной ему Ижорской Канцелярии такое письмо:

"Господин президент.

По получении сего сделайте тотчас манету серебряную весом в десять фунтов, а на ней велите вырезать Иуду на осине повесившегося а снизу тридесять Серебрянников лежащих и при них мешок, а назади надпись против сего - треклят сын погибельный Иуда еже за сребролюбие давится. И к той манете сделав цепь в два фунта пришлите к нам на нарочной почте немедленно. Подлинное за подписью святейшего князя. Из обозу от Полтавы июля 11 дня 1709 года".

Через две недели в Москву спешит еще один гонец с напоминанием, а 9 августа Меншиков пишет третье письмо, в котором уже сердится: "...два письма к вам мы писали о деле большой серебряной манеты и о скорой ее к нам присылке, но по сие число ни на единое письмо отповеди от вас не имеем. Того ради мы подтверждаем, как наискорее тое манету сделав пришлите к нам с нарочным немедленно".

Работа была не из легких. Надо было найти художника, который изготовил бы рисунок и оригинал знака, сделать громадный знак и цепь... Меншиков получил знак лишь к концу сентября, когда был в Торуни. Известно его последнее письмо, в котором он подтверждает получение знака с нарочным. И после этого о знаке - ни слова. Словно Меншиков потерял к нему интерес.

А произошло вот что: знак, называемый орденом Иуды, был изобретением Петра и предназначался для Мазепы. Но Мазепу еще надо было поймать. Как только Мазепа с Карлом были разбиты под Полтавой, Петр приказал любой ценой догнать гетмана. В погоню за ним в степь был отряжен князь Волконский, который гнался за беглецами до самой турецкой границы. В урочище Французская Криница 28 июля он узнал и донес Меншикову, что турки "изменника Мазепу взяли со всем его товарством в Бендер за караул и он-де Мазепа зело болен". Меншиков получил письмо в начале августа и сообщил о том Петру. 22 августа сломленный поражением Мазепа умер.

Идея Петра, изобретшего "антиорден" для изменника и даже придумавшего рисунок ордена Иуды, не нашла применения. Единственному возможному кавалеру удалось скрыться на тот свет. Двенадцатифунтовый знак остался у Меншикова.

Впоследствии орден этот возник вновь. Датский посланник Юст осенью того же года на балу у нарвского губернатора Нарышкина был поражен числом шутов, окружавших Петра. "Среди прочих, - вспоминает посланник, - был один по имени князь Шаховской. Звали его кавалером ордена Иуды, потому что он носил изображение Иуды на большой цепи на шее, весившее 14 фунтов".

Был тот Шаховской жаден и гадок характером, и тот же Юст пишет, что он безропотно принимал пощечины за червонцы. Так что Петр все-таки нашел применение самому тяжелому ордену в мире.

Петру свойственны были неортодоксальные пути в наградном деле. Изобретением ордена Иуды - "антиордена", ордена-наказания, его опыты по этой части не исчерпываются.

Можно напомнить об известных нумизматам "бородовых знаках" - небольших медалях с изображением бороды и усов и надписью "пошлина взята". Они давались тем, кто откупался от бритья бород - символа старого мира, столь ненавистного Петру. Конечно, наградами их считать нельзя, скорее они схожи с квитанциями.

Через сто с лишним лет принцип "антинаграды" был возрожден другим русским царем - Николаем I. Под Ельцом в Орловской губернии проходили маневры, и войска невзначай потоптали капустный огород местного помещика. Помещик страшно возмутился, и в ответ на его жалобу император послал к нему флигель-адъютанта, чтобы тот по возможности вежливо выяснил, какой компенсации желает помещик за потраву. При виде блистающего эполетами и аксельбантами офицера помещик понял, что пробил его звездный час. Он отказался от денег и заявил, что желал бы за свои страдания получить орден. Николай, не лишенный "черного" юмора, приказал изготовить из железа пятифунтовую медаль с надписью "За капусту" и вручить пострадавшему, чтобы отныне тот всегда носил ее на шее.

В царствование Анны Иоанновны, хотя новых орденов и медалей не учреждалось, возник "ненастоящий" орден св. Бенедикта.

Анна была женщиной недалекой и обожала развлечения невероятные и глупые. Ее всегда сопровождала стая шутов, карлиц и приживалок, без которых она не могла обходиться ни днем ни ночью. Достаточно вспомнить описанную Лажечниковым и действительно случившуюся свадьбу шутов в романе "Ледяной дом", для чего в Петербурге был построен дворец из льда и состоялись грандиозные шутовские торжества.

Чтобы отличить любимых шутов, Анна и придумала для них орден св. Бенедикта.

В деле учреждения русских орденов наследовала Петру Екатерина II. Когда она задумалась о необходимости создать военный орден для награждения боевых офицеров, она не сразу пришла к идее ордена св. Георгия. Этому предшествовали другие проекты, в частности проект Военного Екатерининского ордена, создание которого было близко к завершению в 1765 году. Знак его представлял собой мальтийский крест с буквой "Е" в центральном медальоне. Однако Екатерина не утвердила проект. Вернее всего, этот орден, статут которого был скопирован с австрийского ордена Марии-Терезии, не удовлетворил Екатерину, потому что в России уже был женский орден св. Екатерины. К тому же ей хотелось найти более соответствующий назначению ордена символ. Святой Георгий, покровитель воинов, поражающий драконов, разумеется, лучше подходил для этой роли.

В России XVIII века существовала еще одна группа наград, которых, вернее всего, не было. Они связаны с крестьянским восстанием Пугачева в 1773-1774 годах. Историкам и любителям-коллекционерам давно уже хотелось найти награды Пугачева, тем более что он, провозгласивший себя спасшимся Петром III, мужем Екатерины, всегда подчеркивал свое царское происхождение, и учреждение им наград было бы вполне логично. В такой ситуации нетрудно принять желаемое за действительное. И награды Пугачева возникли. Известна даже большая статья под названием "Ордена и медали Пугачева", опубликованная в 1957 году в сборнике ленинградского Дома ученых. Автор ее уверял, что обнаружил не какой-нибудь случайно сохранившийся знак или упоминание о нем, а воссоздал всю систему пугачевских наград. Во-первых, он описал медаль Пугачева, изготовленную, по его словам, из серебряных рублей Петра I, оборотная сторона которой спилена и на ней выгравированы П III, дата - 1773 год, старообрядческий крест и звезда над полумесяцем. Кроме того, автор статьи обнаружил якобы и орден Пугачева - восьмиконечный медный крест на малиновой ленте с надписью "Царь Петр Феодорович жалует тебя крестом, бородой и волей казацкой 1773". Правда, фотографии медалей и орденов не приведены, хотя автор статьи уверял, что первый такой крест попался еще его отцу в 1910 году, второй был раскопан в 1922 году среди старых валов бывшего Петровского форта, еще один был найден в Казахстане, четвертый - у молокан Азербайджана.

К сожалению, никаких реальных свидетельств существования этих наград нет. И все это очень схоже с сообщениями о летающих тарелках, которых никто из нас не видел, зато все знают, что есть один человек, знакомый которого слышал...

Но были ли награды у Пугачева в самом деле? Вернее всего, были. Существуют показания захваченного царскими войсками в плен у станицы Березовской в 1774 году казака Ивана Мелехова, который показал на допросе, что Пугачев пригласил его в свою палатку и подал ему "из своих рук на ленте серебряную медаль позолоченную из жалованных в Пруссии за Франкфуртскую и Пальцигскую баталии, сказывая, что жалует тебе бог и государь". Видно, в одной из губернских канцелярий, захваченных во время продвижения по Волге, Пугачеву досталось какое-то число елизаветинских медалей, жалованных за "Победу над Пруссаками" и оставшихся нерозданными. На оборотной стороне этих медалей изображен торжествующий воин и надпись: "Победителю".

Есть сведения, не подтвержденные, правда, вещественно, что мастера из Алатыря изготовили для Пугачева серебряные медали с его портретом и именем Петра III, которыми он награждал приближенных. Пугачев показал на допросе, что роздал их примерно двадцать.

Наконец, Пугачев жаловал вместо медалей серебряные рубли с портретом Петра III, которые по старому русскому обычаю пришивались на шапку или одежду.

Последней курьезной наградой России в XVIII веке была медаль, напоминающая о большой несправедливости.

Был у великого полководца Суворова камердинер Прошка, верный товарищ и любимец фельдмаршала, никогда с ним не расстававшийся, личность по-своему знаменитая. Прохор Дубасов дожил до восьмидесяти лет и умер в 1823 году, пережив своего хозяина на много лет. Александр I даже дал ему пенсию в 1200 рублей в год.

В последней кампании Суворова, когда семидесятилетний полководец смог победить наполеоновских генералов и провести армию через Альпы, никакой награды ни он, ни его солдаты от Павла не получили.

Но одна награда за эту кампанию существовала, хотя не внесена ни в один из каталогов или исторических трудов. Оказывается, сардинский король Карл-Эммануил специально учредил и прислал Прошке медаль на зеленой ленте со своим портретом на лицевой стороне и латинской надписью на обороте: "За сбережение здоровья Суворова". Эту медаль Прохор носил до самой смерти.

Следующая история относится к существующей и весьма высокой награде. Награда эта была и есть, и в то же время ее не было.

В конце июня 1863 года, во время гражданской войны в США, позиции перед столицей северян Вашингтоном защищал 27-й Мейнский пехотный полк. В июне как раз истекал срок девятимесячной службы солдат, а тут до Вашингтона докатились известия, что на территорию северян ворвался генерал конфедератов Ли и движется к практически беззащитной столице.

Представитель конгресса примчался на позиции полка и обратился к солдатам с призывом не спешить домой до тех пор, пока не пройдет опасность для столицы. А когда солдаты отнеслись к его призывам недостаточно горячо, он поклялся, что недавно учрежденная высшая награда США - "Медаль конгресса" будет вручена всем отважным воинам. С этим он вернулся в Вашингтон, а генерал Ли до позиций Мейнского полка не дошел - он был разбит Грантом в битве при Геттисберге.

Медаль конгресса США. Первоначальный вид

Конгресс, памятуя о своем обещании, приказал изготовить и послать Мейнскому полку 864 медали - столько в нем было солдат и офицеров. Медали прибыли и поставили командира полка перед сложной дилеммой. Дело в том, что после разговора с конгрессменом большинство отважных мейнских воинов благополучно покинули позиции и отправились домой. В окопах осталось лишь триста патриотов.

Полковник роздал медали тем из солдат, кто еще оставался под Вашингтоном, но остаток, почти шестьсот медалей, не стал рассылать своим бывшим подчиненным, ибо полагал, что мейнцы их недостойны.

Но, то ли полковнику было стыдно за свой полк, то ли он был рассеян, докладывать конгрессу уточненные данные о награждениях он не стал. Положил оставшиеся шестьсот медалей у себя дома в конюшне и забыл о них.

В 1897 году полковник умер, медали исчезли из конюшни и вскоре стали появляться на коллекционном рынке, где весьма высоко ценились. Ведь это были медали самого первого образца - бронзовые, перевернутые вертикальным лучом вниз, пятиконечные звезды с орлом сверху - на ленте, изображающей американский флаг. На такой же медали конгресса для моряков вместо орла помещался якорь.

Как раз в те годы было решено проверить списки награжденных, не вкрались ли в них недостойные, но солдаты Мейнского полка эту чистку прошли и остались в списках. Новая чистка была проведена уже в 1917 году. К тому времени медалями Конгресса было награждено в общей сложности всего 2625 человек - что говорит о высоком престиже награды.

Конгресс после долгих совещаний решил, что 911 из награжденных либо недостойны награды, либо получили ее по ошибке. Нетрудно догадаться, что в число "вычищенных" попали все 864 мейнца. То есть конгрессом было признано, что каждый третий из удостоенных высшей награды страны получил ее незаслуженно.

До сих пор в США идут споры о том, правильно ли поступил конгресс в отношении Мейнского полка. Ведь триста человек выполнили соглашение с правительством. Правда, аргумент у конгресса был достаточно весом - ведь ни один из мейнцев в бою с армией Ли не участвовал, а награда дается лишь за особые воинские подвиги.

Кстати, среди тех, кто был посмертно лишен награды, оказалась и единственная награжденная этой медалью женщина. Конгрессмены в 1917 году вспомнили, что получить медаль могут только мужчины, а женщины, как существа неполноценные, на подвиги неспособны. Так лишилась посмертно медали знаменитая медсестра гражданской войны хирург Мэри Уолкер, которая три дня в битве при Геттисберге не покидала поля боя, под пулями оперируя раненых.

Можно вспомнить еще ряд историй о ненастоящих наградах. К примеру, об орденах Лузиньянов, придуманных дальними потомками королей Кипра времен крестоносцев, которые успешно торговали ими. История эта темная. Главный ее герой, некий Тетруа-Пелендри долго добивался в прошлом веке кипрского престола, одно время выступал претендентом на престол греческий и в связи с постройкой Суэцкого канала в 60-х годах чуть было не соблазнил склонного к авантюрам французского императора Наполеона III на создание кипрского государства под французским протекторатом. Но вскоре этот потомок Лузиньянов разорился и продал свои права на кипрский престол армянскому епископу Нарбею из Константинополя.

Этот епископ с братьями, забывши о скромности, приличествущей их положению, создали в честь феи Мелузины, легендарной прародительницы Лузиньянов, орден Мелузины, чтобы "отмечать заслуги в области гуманизма перед армянской нацией и домом Лузиньянов". В зависимости от степени орден можно было купить за сумму от 400 до 1200 франков, разумеется со всеми нужными документами. В 1891 году, чувствуя, что торговля орденом идет хорошо и желающие украсить себя орденом, активно раскупают дипломы, Нарбеи учредили и второй орден - св. Екатерины с горы Синай. Эти ордена продавались до 1905 года, когда умер последний из Нарбеев.

Бывали и иные причины создания псевдоорденов.

Например, известно, что итальянцы во время второй мировой войны изготовили массу побрякушек, почему-то похожих на японские ордена, и раздавали их вождям племен в Сомали и Эритрее.

Чем-то схожа с историей этих игрушек судьба грузинского ордена царицы Тамары. О нем порой упоминается в специальной литературе, но мало кто знает о действительном его происхождении, и потому вокруг ордена возник ореол тайны. Загадочного здесь мало - это еще один пример ордена, которого не было.

В 1915 году, во время первой мировой войны, в составе германской армии был сформирован "грузинский легион" из небольшой части грузинских националистов, живших на территории Германии. Создание легиона было выгодно пропагандистским органам Германии, так как позволяло выдвинуть лозунг "освобождения Грузии от русского ига". Все офицеры в легионе были немцами. Дабы поощрить членов легиона, лейтенант Хорст Шлипак придумал по просьбе командира легиона генерал-майора барона Крейсс фон Крессенштейна "Знак царицы Тамары" - восьмиконечную звезду с изображением царицы на голубом центральном медальоне. Случилось это в конце 1915 года, и знак был выдан всем "борцам за свободу Грузии": немецким офицерам - позолоченная звезда, грузинским легионерам - посеребренная. Практически это был нагрудный знак принадлежности к легиону.

Когда в 1918 году была провозглашена независимость меньшевистской Грузии, туда вскоре прибыли легионеры, их немецкие командиры, наконец, немецкий экспедиционный отряд.

Немецких союзников надо было как-то отблагодарить. Поэтому на свет появился необычный приказ:

"Грузинская республика.

Тифлис. 13 декабря 1918.

№ 5352

За заслуги перед Грузией отныне все офицеры и рядовые германских войск на Кавказе, оставшиеся в Грузии после 4 ноября 1918 года, имеют право носить орден Святой Тамары.

Военный министр

Генерал Мдивани".

Хоть знак царицы Тамары - детище немецкого лейтенанта - именуется в приказе орденом св. Тамары, сущность его, как видно, мало изменилась. Только вместо знака отличия "грузинского легиона" он стал памятным знаком для германских солдат и офицеров в Грузии. Известно, что награждено было 300 немецких офицеров и 2500 солдат. Но в Грузии запасов этого ордена не было, да никто и не намерен был его изготовлять, так как даже меньшевистское правительство не считало его орденом грузинским и грузин им не награждало. Поэтому награжденные должны были заказывать себе звезду в Германии. Орден прекратил свое существование в 1921 году, когда Грузия вошла в состав Советского государства, и встречается он лишь в немецких коллекциях.

"Несбывшиеся" награды были придуманы во время второй мировой войны фашистами для создававшейся в Германии индийской армии, которая должна была пройти вместе с немецкими войсками через весь Советский Союз и вторгнуться в Индию. Нацистские теоретики полагали, что тогда в Индии начнется антианглийское восстание. Немногочисленную индийскую часть поспешили послать на фронт, и, как рассказывают, индийцы погибли в первом же бою под Ростовом. Остался лишь штаб этой "армии" в Берлине. Там с опозданием был создан орден "Азад Хинд" (Свободная Индия) и к нему медали трех степеней с изображением тигра. Раздавать их было некому, и потому уже после войны они были найдены в архивах и порой попадаются в коллекциях. Есть сведения, что была заказана, изготовлена и отправлена на фронт фашистская медаль "За взятие Сталинграда". Вагон с медалями не добрался до армии Паулюса и был брошен при отступлении немецких войск. Вагон обнаружили советские солдаты, и медали были отправлены на переплавку.

В заключение несколько слов еще об одной медали, которая стоит где-то на полпути между наградами, которых совсем не было, и наградами настоящими.

К началу первой мировой войны немецкий легкий крейсер "Эмден" находился в Южных морях, базируясь в китайском порту Циндао, принадлежавшем тогда Германии. Оторванный от основных сил Германии, "Эмден" получил приказ стать рейдером, т. е. охотиться за торговыми кораблями союзников. В течение трех месяцев "Эмден" крейсировал в Индийском океане, и никто не мог его поймать, хотя к ноябрю 1914 года за ним гонялся не только английский флот, расположенный в Сингапуре и Гонконге, но и флот Австралии. В общей сложности в погоне за "Эмденом" участвовало более семидесяти кораблей союзников.

9 ноября "Эмден" остановился у Кокосовых островов в Индийском океане и на берег был послан небольшой отряд, чтобы захватить и разрушить радиостанцию. Ее радист успел передать в эфир, что "Эмден" появился у острова. Неподалеку находился австралийский крейсер "Сидней"; в последовавшем бою "Эмден" потерпел поражение - его артиллерия вдвое уступала калибром и дальнобойностью артиллерии австралийского крейсера. Немецкий рейдер загорелся. Чтобы спасти экипаж, капитан "Эмдена" фон Мюллер выбросил корабль на рифы у острова Северный Килинг, где он и затонул на мелководье.

Вскоре начались работы по поднятию "Эмдена". В его трюме было обнаружено большое число серебряных мексиканских долларов, имеющих хождение в Китае и на островах Южных морей. Именно ими платили жалованье морякам и расплачивались за провиант в тех случаях, когда фон Мюллер не считал необходимым забирать продовольствие бесплатно под прикрытием пушек.

Попытки участников боя добиться учреждения специальной медали за бой "Сиднея" с "Эмденом" не имели успеха, поскольку австралийское адмиралтейство полагало, что "Сидней" был настолько сильнее своего соперника, что исход боя был предрешен заранее и никакой опасности моряки "Сиднея" не подвергались. С другой стороны, этот бой был крупнейшим событием для австралийского флота во время войны.

В конце концов был найден компромисс: для участников боя изготовили необычную медаль, которая не была государственной наградой. За основу ее взяли мексиканскую монету из тех, что нашлись на "Эмдене". Сверху к монете припаяли серебряную ленточку с надписью: "Сидней - Эмден. 9 ноября 1914 г.". Над надписью была корона.

Всего таких наград была изготовлена тысяча. Их получили моряки "Сиднея" и радисты со станции на Кокосовых островах. Остальные монеты распродали как сувениры. К каждой выдавался сертификат, который свидетельствовал, что это не просто доллары, а доллары из кассы "Эмдена". Доход от этой операции и пошел на изготовление медалей.